Уроженец Республики Конго, попавший в Крым в рамках специальной программы Минобрнауки РФ, поделился с "Мостпресс" откровениями о родине и о России, где прожил больше полугода, ответив на неудобные вопросы.

В этот день он впервые попробовал кофе. Почему-то решил, что оно поможет ему побороть страх перед интервью, которое тоже в его жизни было впервые, и составил мне компанию. Сначала одну маленькую чашечку, потом вторую, побольше. Третью уже не рискнул: разболелась голова.   

В пока еще удивительной и толком не знакомой ему стране, о которой раньше от разных людей он слышал немало как хорошего, так и плохого, для этого чернокожего парня вообще многое было в новинку. Но уж кофе! Там, откуда родом Люка Экзосе Мукембу, его не только пьют, и довольно часто, но и выращивают, хоть и не так активно, как в стране по соседству – по другую сторону большой реки, той самой, единственной в мире, что пересекает экватор дважды и уступает по водности одной лишь Амазонке. Люка не раз любовался характерной Конго, но не купался никогда. И в водах Атлантики, что в нескольких часах езды от родного Браззавиля, тоже. Говорит, океана даже не видел: не было возможности съездить к побережью.

Так что первой «большой водой», с которой познакомился по-настоящему, стало Черное море уже по прибытии в Россию. Их дружба завяжется весной и окрепнет летом. Но прежде предстояло пережить зиму. Африканца встречал декабрь. И Москва. И еще много чего. Люка не из пугливых, но последовавшие одно за другим испытания судьбы едва выдержал.  

Несмотря на то, что в Республике Конго субэкваториальный климат, средняя температура колеблется в пределах 35 градусов и никогда не опускается ниже 28, взрослые девушки и женщины, говорит он, не носят здесь одежд, обнажающих ноги выше колена. Разве что иногда, на вечерние развлекательные мероприятия. Но не в городе днем и не дома при родителях. И хоть современная европейская культура и мода продолжают экспансию континента, есть вещи, которые тут не приживаются. По крайней мере пока.

После детального обсуждения степени раскрепощенности прекрасной половины по разные стороны океана стало ясно, что разговаривать с ним легко и весело на любые темы, даже не самые приятные.

Люка Мукембу успел повстречать очень разных людей на пути к своей новой жизни, но чем ближе он оказывался к цели, тем чаще попадались те, кто не отворачивался, не боялся подойти, ответить и предложить помощь. А иногда – о чудо! – пожать руку или даже обнять. Вместо того чтобы унизить или броситься наутек. Смешно и грустно, но, судя по всему, до недавнего времени он всерьез считал, что именно так – резко отскакивая в сторону и крестясь – встречают чернокожих в России. 

Впервые русских Люка увидел в Российском центре науки и культуры в Браззавиле. Но то были все-таки «другие русские», не такие, как те, что ждали его здесь. Да и ждали ли? Так он думал-думал, а потом думать устал. К хихиканью исподтишка и откровенному хохоту, которые должны сопровождать африканца повсюду, был готов, смирился и свыкся еще до отлета.

Спрашиваю, почему так? Говорит: «Нам рассказывали, что тут у вас, в России, расизм. И предупреждали, что на нас будут смотреть и смеяться». К счастью, прогнозы рассказчиков в полной мере не оправдались. Хотя с неприкрытым любопытством и смешками прохожих, чего уж греха таить, сталкиваться доводилось. Впрочем, как и с абсолютным безразличием, и с чуть ли не родственным радушием.

Искренность и открытость парня зашкаливают, впечатление не портят даже те неловкие моменты, когда он испытывает смущение из-за того, что не может быстро построить фразу так, как ее задумал. Простых путей не ищет: пока не сформулирует, не успокоится. Временами поражает, как быстро и не шаблонно отвечает на вопросы этот конголезец, еще какие-то полгода назад не знавший ни одного слова – да что там слова – ни единой буквы из русского алфавита.

Семь месяцев учебы в Севастополе – и вот результат. Кажется, Люка и сам изумлен, что такое возможно, и очень благодарен всем своим педагогам, которых называет не иначе как «эти хорошие добрые люди». А еще соседям по общежитию, русским студентам и своим землякам конголезцам, которые в отличие от него стали изучать язык задолго до того, как покинуть Африку. О том, что существует программа, по которой иностранные студенты с любых континентов могут получить шанс бесплатно учиться в вузах России, Люка узнал от друзей. Сначала не поверил. А потом решил попытать счастья – оформил заявку, обратился в посольство. Согласно правилам предварительный отбор кандидаты проходят в своей стране, после чего информация подается в Министерство образования и науки России. На втором этапе претендентов выбирают уже непосредственно вузы.

В том, что ему повезет, Мукембу до последнего сомневался. Он тогда уже учился на одном из факультетов Университета имени Мариана Нгуаби, а факультет здесь, надо сказать, не предел мечтаний, а единственная альтернатива для тех, кто провалил экзамены в институт. Люка оказался одним из таких и был расстроен. Говорит, что всегда очень хорошо учился, а потом вдруг разленился, вот так и вышло. Разлениться, конечно, нетрудно. Обязательное образование в Конго – 13 лет: шесть лет – в школе, четыре – в колледже и три – в лицее. Сейчас, говорит парень, маленькие конголезцы начинают садиться за парты уже с четырех лет, сам же он застал то время, когда первоклассниками становились преимущественно шестилетки.

О том, что он прошел отбор, Люка узнал летом прошлого года и сразу занервничал: как же ехать, совсем не зная языка? Но конголезцы ведь это охотники, так что долго не думал – решил брать буйвола за рога, а дальше будь что будет... А дальше был Севастопольский государственный университет.

Фото: Анна Петрова

«Я знал, что выбирают самых умных, которые получили самые хорошие оценки, и не думал, что меня выберут. Не верил. Мои друзья, пока ждали результатов, стали учить язык и уже хорошо говорили. И когда разговаривали между собой, я на них смотрел и ничего не мог понять. Но я очень оптимист человек, я ничего не боюсь. И когда сюда приехал, то встретил Нелли, и благодаря ей всему научился».

По шесть часов каждый день, кроме выходных. Таким был график занятий, которые проводила упомянутая Люкой Нелли Небылица – преподаватель русского языка подготовительного отделения СевГУ для иностранных студентов. Спустя пять месяцев к языку добавились специальные предметы, которые также читались на русском: обществознание, география, литература, физика, химия, информатика. За партой стал проходить почти весь световой день. 

Но самыми ударными выдались последние две недели до экзамена, когда на один только русский уходило по восемь часов. И все это в июле, в кабинете с видом на море! Но Люка не сдавался. Больше того – по итогам испытаний из шести иностранных студентов, закончивших курс, он стал единственным, кто получил сертификат с наивысшей оценкой – 100 баллов.  

«Я не знаю как и почему я так быстро научился и могу хорошо, ну... нормально разговаривать с русскими людьми. Думаю, что это потому, что я очень люблю говорить». 

 

Родителей конголезцы чтят, и к мнению их прислушиваются даже взрослые дети при принятии жизненно важных решений, в том числе касающихся женитьбы: старшие непременно должны одобрить выбор, иначе счастью не быть. Компромиссы, конечно, допускаются. Но на что нельзя рассчитывать ни при каких условиях, так это на позволение сочетаться браком представителю бэмби (этноса, к которому относится Люка) с отпрыском из лаари. Виной тому давняя межэтническая вражда, об истоках которой сегодня уже мало кто помнит, но блюсти заветы предков по привычке продолжают все.

О женитьбе Люка не задумывался и раньше, а после того, как поставил новые цели, в голове и вовсе осталась одна учеба. Но как раз ради нее и пришлось пойти на обман. Или лучше сказать на хитрость, но все равно грех. Ведь дело касалось старшего члена семьи. До сих пор парень терзается из-за этого. Но другого выхода, похоже, у него у правда не было.

А история такая. Дедушка его был категорически против отъезда внука в Россию, так как был уверен, что вдали от дома и в окружении миллиона соблазнов тот непременно забросит учебу и займется тем, чтобы получать сомнительные удовольствия от жизни, не заботясь ни о чем. Не помогли ни долгие рассказы о качественном образовании и больших возможностях, ни ласковые уговоры матери, ни настойчивые увещевания дяди, который быстро сообразил, насколько важно решить вопрос вовремя, и занял сторону племянника. Только лишь когда Люка сказал деду, что обучение за рубежом теперь является обязательным для всех студентов университета и его отчислят с факультета, если он откажется, уважаемый предок сдался и благословил.

И теперь вот сидим мы тут с Люкой, пьем кофе и гадаем: то ли кара его заслуженная настигла, то ли все проще – сам чего напутал или в посольстве кто уставший не ту кнопку нажал. Так или иначе, но изменить уже ничего нельзя, остается смириться: вместо специальности "Архитектура" ждет его теперь "Кораблестроение". Выяснилось, что на каком-то этапе миграции документов закралась в важную графу одного из них досадная оплошность, добавившая к слову "architecture" еще одно – "marine", изменив не просто смысл, а судьбу. 

И хоть морская архитектура – это совсем не про дома, как когда-то мечалось юному конголезцу, отчаиваться  он даже не думает. Улыбается. После снега, полуголых женщин и загадочных расистов его уже ничем не испугать. 

«Я очень оптимист человек и ничего не боюсь. Даже журналист, как вы, я могу. Если судоводитель или строитель кораблей – это хорошо, и если от этой профессии я смогу зарабатывать деньги, тогда не проблема – я смогу. Смогу любить эту профессию и заниматься ею с удовольствием. Человек вообще может много, я считаю. Он не рожден, чтобы быть только архитектором, или только судоводителем, или еще кем-то. По-моему, ну, я так думаю, человек может все сделать, главное – это его желание». 

Пока не закончились каникулы, единственным его желанием остается научиться плавать. В этом ему вызвался помочь один из наставников, тех самых "хороших добрых людей", что окружали парня все последнее время, – Андрей Фаерман, директор центра международных образовательных программ университета. Так что новые успехи у Люки уже есть и на этом поприще. Конечно, он не боится. Ну разве что совсем чуть-чуть.